К 95-летию Евгения
Павловича Родыгина, уральского композитора.
Жизнь как песня
- Моя
мама была человеком очень музыкальным - она пела, играла на гитаре. Я всё это
слышал и воспринимал, любил красивую музыку. Именно поэтому я научился играть
на гитаре, гармошке и баяне. Играл на
танцах. И чувствовал: как я ощущаю красоту, так точно её воспринимают и люди. Одну
струну щипанёшь — просто звук, две — уже слияние звуков. Красиво.
Гармония. А уж семь-то струн — вообще громадное удовольствие!
Вот тут-то мама и сказала: «Отдам Женьку в музыкальную школу». В
восемь лет поступил в музыкальную школу по классу фортепиано - играл, и это мне
очень нравилось.
- Но когда мы переехали
в Нижнюю Салду, там музыкальной школы не было.
И я почувствовал: тревога какая-то в душе. Словно сердце чего-то
просит, а этого нет. Тогда я пошёл и записался в клубе имени
Ленина в комнату баянистов. Стал осваивать баян. И понял:
гитара — хорошо, а баян — лучше! Да ко всему ещё петь
стал. Под свой аккомпанемент. Первая песня, с которой я вышел
на сцену: «Под звёздами Балканскими».
- Композиторская нотка впервые пробудилась
во мне в 1934 году, когда вышел на экраны фильм «Весёлые ребята». На одном из
концертов, где все ученики показывали свои успехи, я сыграл песню «Марш весёлых
ребят», которую сочинил под влиянием мелодий из фильма. Это была моя первая
самостоятельная композиторская работа, хотя я и опирался на творчество Исаака
Дунаевского. Так музыка помогла мне найти себя – я стал профессиональным
сочинителем, и работаю до сих пор.
- В 1942 году в Нижнюю Салду
приехал Московский профсоюзный ансамбль песни и пляски. Под руководством
Анатолия Новикова, известного композитора. Я сидел в оркестровой яме
перед сценой, смотрел, что «вытворяют» танцоры, как поют певцы. И всем
им завидовал. Со страшной силой. А ночью потом долго не мог
заснуть.
- Наутро пришёл в нашу комнату
баянистов. Взял баян, сел на стол — играю. На ногах —
отцовские валенки. Передо мной на стене — зеркало, в которое
я изредка на себя посматриваю. Артист! А тем временем Анатолий
Григорьевич, как потом выяснилось, ходил-гулял по клубу. И услышал
музыку. А я играл «Цыганочку». С выходом! Тут уж вся моя
душа выплывала... Он заходит. И вот этот момент, измеряемый
секундами(!), повлиял на всю мою дальнейшую жизнь.
- Новиков вошёл — солидный,
серьёзный, в медвежьем полушубке. Не наш! Я остановился.
Он мне: «Сколько лет? Чем занимаешься?». Когда узнал про мои 17 лет,
про то, что заканчиваю школу и каждый день хожу в госпиталь
играть для раненых бойцов, Анатолий Григорьевич говорит: «Приходи завтра
на вокзал. Встретимся у справочного...».
- Я понял: приглашает в свой коллектив.
Пусть даже на время. Папе — маме об этом сказал, и...
15 июня мы уже гастролировали в Челябинске.
- День за день, но однажды
я не выдержал: «Отпустите к папе с мамой погостить».
Пацан же! Отпустили. Погостил. Но время-то военное — туда-сюда
ездить, и я сказал родителям: «Больше, скорее всего, не приеду.
Я уже на работе».
- 31 декабря 1942 года после концерта на сцене
Колонного зала Дома союзов меня нашёл командир 158-й мотострелковой дивизии
и предложил поехать с ними на Калининский фронт.
- Поехал. Прибыли в окрестности
Калинина. Меня отрядили селиться в землянке с солдатами разведроты.
Подхожу к землянке, а у входа из-под снега торчит рука. Убитый
немец. Я содрогнулся тогда и сейчас содрогаюсь, когда вспоминаю: вот
куда я попал!
- Однако
жизнь показала: переживать-то особо некогда было. Играл и пел. Пел
и играл. Был нарасхват по полкам и батальонам. А ещё ведь
меня нагрузили гражданскими службами: когда в охране, когда
по хозяйству помочь. И так — весь 1943 год.
- Уже потом, когда ждали открытия второго
фронта и атаки, бои затихли немного, я сам организовал небольшой
(восемь человек) ансамбль песни и пляски. И пошла работа —
народные песни, мелодии из опер, джазовые... Вот тогда-то я сочинил
и свою первую песню «Четыре Ивана». Песню о русском солдате.
До сих пор играю и пою её в своих концертах.
.jpg)
- 23 апреля 1945 года, до Победы
оставалось совсем чуть-чуть, шарахнуло меня миной. Так, что ой-ёй-ёй. Контузия
с переломами обеих ног выше колена. Я в гипсе —
от пяток до подмышек. Вот тогда я и играл лёжа, а баян привязан ко мне. Меня
по палатам, к раненым, возили. Играл и пел песни Козина, Бернеса,
Дунаевского... Это помогло мне выздороветь. Конечно, инструмент всегда был со
мной. На фронте я играл при любой возможности.
- Когда я вернулся с фронта в 1945 году -
захотел купить инструмент, для этого попросил у знакомого баян, и стал играть
на танцах, так я заработал денег и купил на них аккордеон. В 1946 году купил пианино, на котором играю до
сих пор.
- Я ведь очень трудно достигал
успехов. Когда поступал в консерваторию,
возникло раздвоение души: музыка, которую я любил в жизни, в быту, там
почему-то не котировалась. Одним словом, песня, песенный жанр был принижен,
задавлен некоей элитарной музыкой. Моя душа этого раздвоения не приняла.
Педагоги по композиции меня недолюбливали, что я не пишу больших произведений,
симфоний… Мне просто было трудно доказать, что я – мелодист от природы и по
убеждению.
- Когда я выступал на танцах, меня замечали
артисты, потом они стали приглашать меня играть на концертах – я выступал с певцами и с оркестром музкомедии. С
этого начал свой «музыкальный путь». А потом, меня командировали с концертами
как композитора и исполнителя песен. От имени «Росконцерта», «Союзконцерта» и
Союза композиторов я объездил весь Советский союз. Теперь, когда смотрю на
карту, сразу вспоминаю, что и в каких городах видел, с кем знакомился. Я бывал и в Мурманске и на Сахалине, в общем,
был везде, кроме Чукотки.
- Больше всего я обязан именно
Уральскому народному хору, его солистам – Ивану Пермякову, Лидии Тарановой,
это они несли мои песни людям. И в поездках «за бугор» мне везло: Ольга
Воронец, Людмила Зыкина пели мои песни в тех гастрольных поездках. А разве не
случай – оказаться в одной бригаде со «звёздами», отправленной Союзконцертом в
Польшу, Румынию, Болгарию? Или по Советскому Союзу – от Ташкента до Сахалина?
- Случай – штука необъяснимая, но влияет
на все дела. Однажды, художественный руководитель Уральского хора послал меня
к поэту Елене Хоринасой, чтобы я написал песню о партии. Я пришёл к ней, мы
обговорили этот вопрос, а во время разговора в ворохе бумаг на её столе я
заметил и прочёл строчки — «Ой, рябина-рябинушка, на горе крутой, ой рябина-рябинушка,
не шуми листвой». Как только я прочел это, у меня в голове зазвучала красивая
музыка. Придя, домой, я сыграл её, а слов у меня не было – за ними я пошёл к поэту
Михаилу Пилипенко – он и написал замечательные стихи, сюжет для которых взял из
своей жизни. Песня всем понравилась, но в репертуар хора не попала. «Мы вальсов
не поём», - сказал художественный руководитель Лев Христиансен. Случай?
Поэтому «Рябинушку» раньше запели в сельских клубах.
- «Уральская рябинушка» -
самая любимая. Её я написал в 1953 году, мне было тогда 28 лет. Но, когда я
выступал с концертами – эту песню я не исполнял, потому что боялся запомниться
зрителю, как автор одной песни, у меня ведь много и других хороших песен. А потом, через много лет я понял, что зрители
хотят слышать эту песню, и включил её в программу концерта.
- С песней «Едут новосёлы» тоже «детективная»
история приключилась. Написал её в 1954 году, отдал в Уральский хор и услышал «вердикт»
худрука: «Это фокстрот, так в деревнях не поют!» Забраковал песню. Ну что за
нелепость!
- Одним словом, из Уральского хора я ушёл
и начал работать самостоятельно. Но я был как белая ворона. Моей фотографии в
консерватории ни на одном юбилейном стенде не бывало. В своё время были попытки
присвоить мне звание. Раза три. Но всё какой-то «непролаз». И я не настаивал. А
потом вообще успокоился, отстал. У меня есть имя, которое превосходит по
значимости все звания. Поэтому, когда узнал, что присвоили мне «почётного…» -
страшно неожиданно. Мне кажется, что всё произошло под натиском народа.
- В Союз композиторов меня долго
не принимали. Не хотели. У меня даже где-то бумага
хранится — официальный отказ. И вдруг в 1954-м песню похвалил
Хрущёв. А в 1957-м меня уже приняли в Союз композиторов.
- Многие знают песню о Свердловске. Мы
написали её с поэтом Григорием Варшавским для конкурса на лучшую песню о
городе. Судьба песни оказалась очень не простой. Она была запрещена, когда
автор её стихов эмигрировал на Запад. Этот запрет пришёлся на ту пору, когда
песню уже успели полюбить. Второй запрет коснулся Уральского народного хора,
который песню озвучил и дал ей путёвку в жизнь, но не стал её исполнять по воле
очередного своего художественного руководителя, признавшего песню «ненародной».
На конкурсе песня заняла первое место. Уже через пару дней она транслировалась
по телевидению, под рубрикой «Музыкальный антракт». «Свердловский вальс» звучал
и в самолётах, подлетающих к столице Среднего Урала, и в поездах. Песня была
помещена как сувенир в капсулу, зарытую в историческом центре города, с
приветственным обращением к нашим потомкам. Потом всё рухнуло. Когда власти
переименовали город в Екатеринбург, стихи песни, видимо, попали под сомнение.
Песня на десятки лет исчезла из теле- и
радиоэфира.
- Есть песни, рассчитанные на
разовое впечатление, на «мимолётное» настроение. Я же с детства полюбил
красоту мелодии и русской народной песни, и городского романса, и музыки
духовых оркестров... Всё мелодическое я впитывал в себя и к этой мелодичности
стремился...».
- А самое главное для меня, чтобы музыка
была красивой, доставляла слушателям эстетическое наслаждение. Я всегда думаю
о людях, когда сочиняю. Слежу, чтобы мелодия была интересной, если какой- то
такт слишком длинный, я стараюсь обновить музыкальное движение. Поскольку я в
основном занят песенным жанром, вдохновение приходит, как только мне попадаются
какие-нибудь стихи, которые с первых же строчек захватывают. Если стихотворение
мне нравится, то появляется желание его озвучить. Я могу сочинить музыку сразу
или через несколько дней, а бывает, и через несколько лет. Но пока я не положу
хорошее стихотворение на музыку, не
успокоюсь. Так и получаются новые песни.
- Один раз оперетту, правда, заказывали.
«На берегу Иртыша». Она прошла и умерла. И — до свидания!
В студенчестве написал «Квартет» на басню Крылова. Был такой опыт.
Единственный. Я сам себе такую задачу поставил. Из спортивного
интереса. А когда сделал — отказался. «Квартет» — ситуация,
написанная Крыловым. Она сработала на века и без композитора
Родыгина.
- Я написал много песен,
которые бы могли составить целую эпоху уральской жизни.
- Талант, конечно, дар Божий,
но всё достигнутое – это ещё и постоянный труд, ежедневный, порой радостный,
иногда мучительный, нервный, с бессонными ночами.
- Не раз и не два наблюдал я такое. И не
только с «Рябинушкой». Вдруг запоют «Белым снегом» или «Едут новосёлы по земле
целинной». Спросишь: откуда песня? «Народная» - отвечают. Мне давно уже
думалось, что не справедливы слова Глинки о том, что музыку создаёт народ, а
мы, композиторы, только её аранжируем. Коллективно написать мелодию нельзя. Не
бывает народных песен, у каждой народной песни всегда есть авторы – и слов, и
музыки.
- На последнем съезде
Союза композиторов мне понравился цикл романсов Ефима Адлера.
И он мне их подарил. Сам я сажусь за пианино уже реже.
Но! А, ладно, вам скажу. Недавно написал
«Заповедь» на стихи Киплинга.
«Владей собой среди толпы
смятенной...,
Верь сам в себя, наперекор
Вселенной...»,
«Умей принудить сердце, нервы,
тело
Тебе служить, когда
в твоей груди
Уже давно всё пусто, всё
сгорело,
И только воля говорит:
«Иди!».
Ольга
КОЛЫВАНОВА
Комментариев нет:
Отправить комментарий